 |
 |
Азали by WTF Star Wars 2014 |
17 Feb 2014 |
 |
 |
Восход Империи |
| Mpreg, Квай-Гон Джинн, Оби-Ван Кеноби, ОЖП, Ангст, Драма, Hurt/Comfort |
| Оби-Ван помогает своему учителю в непростом положении. |
| Слов: 4707 #. WTF Star Wars 2014 - работа "Азали" |
Comments Download ↓
| Рейтинг: | R |
| Оригинал: | Azali by Anastasia, запрос отправлен |
| Предупреждения: | Mpreg |
| Категория: | Джен |
| Эпоха: | Восход Империи |
| Персонажи: | |
| Жанр: | Ангст, Драма, Hurt/Comfort |
| Слов: | 7735 слов (оригинал), 5536 слов (перевод) |
| Для голосования: | #. WTF Star Wars 2014 - работа «Азали» |
| Азали |
| WTF Star Wars 2014 |
| Краткое содержание: |
| Оби-Ван помогает своему учителю в непростом положении. |
Они обыскали каждую систему, каждую планету от Корусанта до Татуина, от Маластара до Хота. Квай-Гон Джинн исчез бесследно.
***
Все началось как обычное задание: пока Оби-Ван занимался с юнлингами в Храме джедаев, Квай-Гона временно освободили от обязанностей наставника и отправили на Мелаку. На планете менялся государственный строй, и новые правители попросили джедаев обеспечить гладкую передачу власти.
Все две недели путешествия Квай-Гон поддерживал со своим падаваном связь, отправлял отчеты и передавал новости, когда сам получал сообщения с планеты. Но за два дня до расчетного прибытия на Мелаку случилось непредвиденное. На корабль Квай-Гона и несколько других, которым не посчастливилось оказаться поблизости, напали мятежники с соседней планеты, глубоко погрязшей в гражданской войне.
Квай-Гон сообщил, что остальные корабли уничтожены, сам он ранен (хотя и не уточнил, насколько серьезно), а его пилот погиб. В последней передаче он заверил Оби-Вана и Совет, что сумеет довести поврежденный корабль до места назначения и приступит к заданию. Пообещав, что выйдет на связь, как доберется до Мелаки, он дал отбой. Только через три дня, когда с Мелаки уточнили у Совета, где же обещанный джедай, стало понятно, что Квай-Гон пропал.
С тех пор прошло семь месяцев…
***
— Со всем уважением, прошу разрешения возобновить контакты с ближайшими к Мелаке планетами, — сказал Оби-Ван. Он стоял посреди Зала Совета, закончив очередной, как всегда болезненный, отчет по делу пропавшего джедая.
— С какой целью? — спросил Йараэль Пуф.
— Ко многим обращались уже давно, и с тех пор у них могла появиться новая информация, — убеждал юноша. — И, поскольку большинство из них не поддерживают связи с Республикой, они могли не сообщить, что узнали нечто важное.
— Возражаю, — твердо заявил Ки-Ади-Мунди. — Нет причин считать, что кто-то утаивает информацию — или даже предполагать, что новая информация вообще существует.
Иит Кот перебил цереанца:
— Мы не можем вечно перепроверять себя и свои выводы. Мы исправно собираемся каждый месяц, с тех пор как исчез Квай-Гон Джинн. Прошло больше полугода — и ни следа. Когда-то нужно подвести черту и прекратить поиски.
Мэйс Винду, тепло и заботливо относившийся к юноше, которого теперь называл падаваном, видел, как задели того их слова. Он надеялся, что Оби-Ван сохранит самообладание и не воспримет услышанное слишком болезненно.
— Доводы магистров обоснованы, Оби-Ван, — спокойно сказал Винду. — Мы даже не уверены, что Квай-Гон пережил то нападение много месяцев назад. Возможно, он был убит в следующей атаке или же не оправился от ранений.
Побледнев, Оби-Ван обратился к сидевшим рядом магистрам Винду и Йоде, которые имели больше влияния, чем любой из членов Совета.
— Но мы же не знаем точно, погиб ли он. Не знаем, как серьезно был ранен. Мы не знаем наверняка, что он мертв. — Оби-Ван перевел дух. — Я уверен, если бы с ним случилось несчастье, я бы почувствовал через ученическую связь хоть что-то. А я ничего не чувствовал.
— Но на первом заседании ты сказал нам, что больше не ощущаешь связи со своим учителем, — напомнила Ади Галлия.
— Уверен, если бы учитель у… умер, — слово далось Оби-Вану с большим трудом, — я бы знал. Через нашу связь я не ощущаю ничего, но сама связь не исчезла. В глубине души я верю, что он все еще жив. Каждый падаван должен верить в своего учителя, разве нет?
Оби-Ван по очереди встретился взглядом с каждым членом Совета, и в груди Мэйса поднялась гордость за юношу, способного дать отпор магистрам и защищать то, во что верит. Квай-Гон впечатляюще его обучил.
— Я прошу одного, — добравшись до сути, Оби-Ван вновь обрел уверенность, — чтобы Совет позволил мне продолжать поиски в свободное время. Моим обязанностям они не помешают. И я уверен, что если сдамся окончательно, — его голос сорвался, упал почти до шепота, — то потеряю часть себя.
Оби-Ван удивился бы, узнав, что Совет восхищается его целеустремленностью и непоколебимой верностью учителю. Но каждый из магистров действительно думал, что поиски пора прекращать, и не стеснялся сказать об этом. Они не были жестоки, просто считали, что силы Совета можно потратить с большей пользой. Однако падаванам полезно учиться разрешать трудные и деликатные вопросы. Возможно, это задание могло стать полезным для Оби-Вана Кеноби.
— Согласен с тобой Совет, — произнес Йода со своего маленького кресла. — Помощи и средств от Совета больше не получишь ты, но продолжать поиски разрешаем мы. Другие обязанности Совет ждут. Храни тебя Сила.
Оби-Ван поклонился Совету, кивком поблагодарил своего временного наставника за поддержку и вышел.
***
Ровно через десять месяцев и десять дней после исчезновения учителя Оби-Вана Кеноби ждали ошеломляющие новости. Во время вечерней медитации он что-то почувствовал. Что-то знакомое. То, чего он не чувствовал почти год. Он почувствовал Квай-Гон Джинна в своем сознании.
Вскочив на ноги и чуть не запутавшись в плаще, Оби-Ван вывалился за дверь и бросился искать магистра Винду. Тот нашелся в садах медитации.
— Магистр Винду! — Оби-Ван с трудом переводил дыхание после бега по коридорам и дворам Храма. — Он жив!
***
Направляясь к Азали, Оби-Ван сосредоточился на Живой Силе. Атомы и молекулы, твердые тела и газы — все подчинялось его желанию увеличить скорость корабля. Двадцать дней. У него всего двадцать дней. Двадцать дней на семнадцатидневный перелет, поиски Квай-Гона и отлет с планеты.
Шел двенадцатый день.
Торопясь скорее добраться до цели, Оби-Ван вспоминал прошедшие две недели.
Тем вечером, впервые ощутив учителя в Силе, он не мог заснуть. Снова и снова изучал он звездные карты и отчеты поисковой команды, пытаясь отыскать что-нибудь необычное. Что-нибудь, что он мог пропустить в прошлую сотню раз.
Магистр Винду помог ему перепроверить записи бесед, которые Оби-Ван провел с несколькими главами системы, и нашел ту же нестыковку — единственную нестыковку во всей собранной информации. В почти случайном разговоре один чиновник Мелаки мимоходом упомянул некую Азали.
Тогда слово не привлекло внимания Оби-Вана, и он пропустил его мимо ушей. Оно не относилось к делу и могло означать что угодно. Но теперь, дотошно перебирая каждое слово и каждую мелочь, он вновь и вновь возвращался к нему. Нигде Оби-Ван не находил других его упоминаний. Оно ничего не значило на мелаканском, а когда он задал прямой вопрос, ему ответили, что такого слова не существует.
После того как Оби-Ван почувствовал учителя в своем сознании, он не находил себе места. Он должен отыскать эту последнюю, пропавшую деталь. Должен выяснить, бесполезна она или же бесценна. Загадку решил магистр Винду, нарушивший правило невмешательства Совета. Используя всю свою силу убеждения, он вытянул название из мелаканского работника связи.
«Азали» буквально означало «скрытая». Планета Азали, сказали им, находилась «вне планетной синхры» с остальной системой. Каждые десять месяцев и десять дней она становилась реальной и зримой на двадцать своих оборотов. Затем снова наступала «фаза вне»: планета оставалась на своей орбите, но оказывалась невидимой и недоступной извне атмосферы. Для азалианцев жизнь продолжалась, но они не могли общаться с другими планетами, торговать или путешествовать следующие десять месяцев и десять дней.
Чиновник связи, когда на него надавили, признался, что вся система хранит секрет Азали из-за полезных ископаемых, которые та предлагает во время «синхры». За молчание другим планетам позволяется добывать их столько, сколько те смогут вывезти за двадцать дней. В ответ азалианцам дают вести дела на соседних планетах, в том числе совершенно незаконные. Азалианцы получают независимость, остальные — богатство. Вполне справедливая сделка. Но теперь в деле оказался замешан посторонний… который, так случилось, был мастером-джедаем.
И вот Оби-Ван летел на Азали. Она вошла «в фазу» двенадцать дней назад и выйдет из нее через восемь. Оби-Ван доберется до места за пять и, если все пойдет по плану, за оставшиеся три дня успеет разыскать Квай-Гона и покинуть систему вместе с учителем.
Мелаканцы не пришли в восторг от того, что пришлось раскрыть такой ценный секрет, и не сообщили Оби-Вану, как связаться с планетой или ее представителями. Он знал только, что на Азали царит матриархат, и мужчин в каком-то смысле почитают, но за равных не держат. Оби-Ван понятия не имел, чем это могло обернуться для его учителя.
Через ученическую связь Оби-Ван знал, что Квай-Гон жив, но не может или не хочет ответить на мысленные попытки дотянуться до него. Оби-Ван горячо надеялся, что вблизи планеты связь усилится и учитель сможет помочь отыскать себя на бескрайних просторах.
***
Сила ученической связи возросла на рассвете семнадцатого дня. Всего в нескольких часах от орбиты Азали Оби-Ван как никогда отчетливо почувствовал в своем разуме присутствие учителя. Но что-то было не так. Оби-Ван не мог понять, что именно, но Квай-Гон ощущался как-то странно. Нет, он не закрывался и не искажал свое присутствие в Силе специально, но что-то в нем изменилось.
Последние полчаса своего путешествия Оби-Ван провел с закрытыми глазами, положив руки на пульт управления. Позволив Силе направлять себя, он вывел крохотный кораблик на орбиту, провел через атмосферу и посадил на оранжевую, похожую на пустыню, поверхность планеты. Насколько он знал, его не засекли.
Высадившись, Оби-Ван протянул руки к ярким, жарким солнцам, запрокинул голову и сосредоточился на отпечатке учителя в Силе. Квай-Гон по-прежнему не отзывался, но связь была так сильна, что падаван мог бы следовать по ней даже с закрытыми глазами.
Раскаленный песок обжигал ноги и через сапоги — Оби-Вану казалось, будто ступни уже покрылись волдырями. Лицо и тело, хоть и прикрытые одеждой, жгло не меньше. Обливаясь потом под черным дорожным плащом, Оби-Ван продвигался туда, где ощущалось присутствие его учителя.
***
Оби-Ван готовился прятаться и скрываться, но не пришлось. Меньше чем через день пути он увидел вдалеке постройку — маленький домик из самана. Это была единственная такая постройка — вообще единственная постройка — встретившаяся Оби-Вану, и связь говорила, что его учитель определенно внутри.
Под прикрытием ночи Оби-Ван подобрался к дому. Завернувшись в плащ, который защищал и от холода пустыни, и от возможных посторонних глаз, он нашел открытое окно и осторожно скользнул внутрь. Пользуясь мечом вместо фонаря, Оби-Ван осветил заброшенное помещение. Домашняя утварь валялась в беспорядке, по комнате деловито сновали мыши, не стесняясь бегать по ногам Оби-Вана.
Падаван сразу почувствовал, где именно находится Квай-Гон, но заставил себя сначала осмотреться и только потом искать его. В комнатах не было ни души. Если кто-то и жил здесь, то уже довольно давно не появлялся. Убедившись, что он в безопасности, Оби-Ван мечом осветил себе путь в маленькую угловую спальню в глубине дома. И там, на койке, под кипой одеял лежал Квай-Гон Джинн.
Не в силах сдержаться, Оби-Ван бросился к учителю. Тот, похудевший и истощенный, лежал спиной к нему, свернувшись калачиком. Только по длинным каштановым волосам, сейчас неопрятным и нечесаным, Оби-Ван узнал своего наставника. Опасаясь напугать спящего, Оби-Ван тихо опустился на колени возле кровати, легко коснулся спутанных волос, потом тронул Квай-Гона за плечо.
— Учитель…
Тот застонал, как от боли.
— Учитель?
Оби-Ван осторожно прикоснулся к его лбу. Он казался обжигающим под холодными пальцами.
— Ох, учитель.
Отыскав на прикроватном столе свечу, Оби-Ван зажег ее от своего меча. Не слишком много света, но все же теперь он видел чуть лучше.
Оби-Ван обхватил лицо Квай-Гона ладонями, чувствуя исходящий от того сухой жар.
— Учитель, пожалуйста, проснитесь. Я заберу вас домой.
Еще один стон, потом веки дрогнули, и затуманенные голубые глаза медленно открылись.
— О?..
Голос был хриплым, сухим от жара и недостатка воды, как предположил Оби-Ван.
— Да, учитель, я здесь, — заверил он удивленного Квай-Гона. — Вы здесь один?
Тот закрыл глаза и вздрогнул.
— Да… — прошептал он, — один…
То, как он это сказал, заставило Оби-Вана содрогнуться. Он не знал, говорил учитель о физическом одиночестве… или о душевном.
— Вы сможете идти, учитель? До корабля далеко, а у нас очень мало времени.
Он подхватил одеяла и потянул в сторону, но встретил неожиданное сопротивление. Квай-Гон вцепился в них дрожащей рукой и крепко прижал к себе.
— Учитель, — попытался уговорить его Оби-Ван, — я знаю, что снаружи холодно, а у вас, кажется, жар, но вы должны пойти со мной. Вы только вставайте, а я сделаю что-нибудь из плаща и одеял, чтобы вы не замерзли, пока мы дойдем.
— Я не могу, — сказал Квай-Гон безнадежно, — ты не можешь…
Такое детское упрямство было не похоже на учителя, и Оби-Ван всерьез забеспокоился. Что-то было явно не так. К тому же они теряли время.
— Учитель, эта планета уникальна. Всего через день она перестанет существовать для остальной галактики. К тому времени мы должны убраться подальше — или я не смогу вернуть вас на Корусант еще очень долго.
Его серьезность убедила Квай-Гона, и тот, нехотя согласившись, отпустил одеяла. Медленно и осторожно Оби-Ван убрал их, обнажив высокую худую фигуру учителя.
Квай-Гон старательно прикрывал себя руками, не желая что-то показывать Оби-Вану. Отведя его руки в сторону, Оби-Ван замер — эта болезнь… что бы это ни было… оно обезобразило учителя. Или, возможно, это были последствия какой-то обширной инфекции.
Живот Квай-Гона был болезненно вспучен, это не скрывала даже просторная рубашка. Раздувшийся до таких размеров, он был далеко не показателем здоровья, и Оби-Ван подумал, что учителю, наверное, ужасно больно. Почувствовав страх и мысли падавана через связь в Силе, Квай-Гон печально посмотрел на него.
— Учитель, — попытался заговорить Оби-Ван, но слова застряли в горле. Он с трудом сглотнул, — мы найдем лекарство, я обещаю. На борту есть медицинские справочники и оборудование. Я помогу вам дойти до корабля и позабочусь о вас. Обещаю, с вами все будет хорошо.
Оби-Ван сознавал, что эти его слова могут оказаться ложью. Он никогда не видел ничего подобного, и болезнь с неизученной планеты… он понимал, что может не найти лекарства.
Оби-Ван подавил непрошеные слезы и панику, грозившую захлестнуть с головой. Первая и главная задача — забрать отсюда учителя. Он снова начал готовить Квай-Гона к переходу.
— Оби-Ван, — голос Квай-Гона немного окреп и требовал внимания, — послушай меня. Я не болен.
Ученик поглядел на него с недоверием.
— Я говорю правду, Оби-Ван. Я не болен. — Квай-Гон глубоко вздохнул и посмотрел ученику прямо в глаза: — Я жду ребенка.
Вряд ли Оби-Ван удивился бы сильнее, если бы Квай-Гон сказал, что вуки захватили Татуин. Едва соображая и еле дыша, он с отвисшей челюстью уставился на учителя.
— Но учитель… это биологически невозможно…
В усмешке Квай-Гона не было ни тени веселья:
— Когда попутешествуешь достаточно, мой дорогой Оби-Ван, то узнаешь, что в галактике возможно почти все. Или может стать возможным, если за дело возьмутся правильные люди с нужными навыками.
Такая долгая речь тяжело далась Квай-Гону — схватившись за живот, он согнулся в жестоком приступе кашля. Оби-Ван поддерживал учителю голову и плечи, стараясь хоть немного помочь, и одновременно отцеплял флягу с водой от пояса под плащом. Поднеся её к губам учителя, он послал умиротворяющие волны Силы, помогая Квай-Гону успокоиться настолько, чтобы суметь сделать глоток.
Когда Квай-Гон достаточно оправился от приступа, Оби-Ван мягко сказал:
— Учитель, нужно уходить. Жаль, что мне не унести вас, но я постараюсь помочь. Я добирался сюда почти день, на обратную дорогу уйдет гораздо больше времени. А у нас всего два дня. Простите, вам придется трудно, но я боялся приземляться ближе. Не думаю, что меня засекли, но если нас поймают сейчас… — голос Оби-Вана сорвался. — Вы постараетесь, учитель?
В легком кивке, который был ему единственным ответом, Оби-Ван увидел проблеск того, что делало его учителя великим человеком.
***
Путь до корабля занял тридцать семь часов — а по ощущениям, целую жизнь. Усталые, истощенные и измученные, они поднялись на борт, и сразу у люка Квай-Гон тяжело осел. Оби-Ван бросил на него встревоженный взгляд, но поспешил запустить двигатели и подготовить корабль к отлету.
Потратив все силы на то, чтобы учитель во время их бесконечного пути мог двигаться и, насколько возможно, не чувствовать боли, Оби-Ван ужасно вымотался. Едва способный ходить, да даже сидеть прямо, он и сам удивился тому, что сумел поднять корабль и провести его сквозь атмосферу в открытый космос.
С трудом установив автопилот и проложив курс на Корусант, Оби-Ван встал, намереваясь проверить, как там учитель. Но тут усталость взяла свое, и он, потеряв сознание, рухнул на палубу позади пилотского кресла.
***
Очнувшись, он ощутил знакомое тепло в своем разуме и ласковые прикосновения к лицу. Он все еще лежал на полу в рубке, его голова покоилась на чем-то мягком. Подняв взгляд, он увидел над собой осунувшееся лицо Квай-Гона, голубые глаза его были расширены от беспокойства.
— Учитель, вам нужно лечь, — начал Оби-Ван, — вы много пережили. Слишком много.
Лежа головой на коленях Квай-Гона, он внезапно почувствовал выпуклость, прижимающуюся сбоку к его щеке. Сосредоточившись, он мог ощутить крохотную жизнь внутри учителя, мог услышать биение сердца. Это было настоящее чудо.
Переполненный эмоциями, Оби-Ван закрыл глаза, и открыл их, только когда Квай-Гон заговорил:
— Её Сила велика — сказал он. — Я почувствовал это с самого зачатия.
— В ней? — недоверчиво переспросил Оби-Ван. — Вы знаете, что это девочка?
— Да, — ответил мастер-джедай, успокаивающе поглаживая короткие шелковистые волосы падавана, — я знаю. Мы связаны.
Оби-Ван лишился дара речи. Учитель говорил так, будто это совершенно естественно.
— Так и есть… для мужчин-азалийцев, — мягко сказал Квай-Гон, словно прочитав его мысли, — ребенок зачинается матерью и отцом, затем эмбрион вживляют отцу, где он растет и развивается, пока мужчина, наконец, не рожает. Это многовековая традиция. Она позволяет доминирующим в обществе женщинам управлять планетой, пока мужчины вынашивают и воспитывают детей.
— Но учитель, — Оби-Ван не смог сдержать природного любопытства, — как такое получилось у вас? Вы же не азалиец.
— Это было не так сложно, как ты думаешь падаван, — загадочно ответил Квай-Гон. — Не так уж сильно мы отличаемся от азалийцев.
Оби-Ван с трудом сел, едва не застонав, когда мышцы протестующе заныли.
— Я должен проверить состояние корабля, — сказал он, неожиданно обнаружив, что его смущает обсуждение деликатного положения учителя, — а потом я устрою вас поудобнее на одной из коек в задней части. Вам нужно подкрепиться и отдохнуть. В кладовке достаточно одеял. Не сидите здесь на холодном полу…
Квай-Гон прижал палец к его губам, заставив замолчать.
— Проверь корабль, Оби-Ван, а потом мы поедим вместе. Что касается отдыха, я достаточно отдохнул… в одиночестве, — он помолчал, справляясь с нахлынувшими воспоминаниями, — я истосковался по компании, падаван, твоей компании. После еды я бы хотел побыть с тобой. Кресло второго пилота для этого вполне подойдет. И я расскажу тебе о моей жизни на Азали. Годится?
На такое рассудительное предложение Оби-Вану было нечего возразить.
***
— Меня подбили второй раз, после той первой атаки, — начал Квай-Гон Джинн. — Автоматика вышла из-под контроля, поблизости не было ни одного корабля, чтобы помочь мне. Я был ранен в спину и голову и знал, что без медицинской помощи долго не протяну, даже если сумею куда-нибудь приземлиться. Ближайшей планетой оказалась Азали (хотя тогда я не знал ее названия), туда я и направился. Я смог удержать контроль над кораблем, кое-как посадил его и успел выбраться до того, как он взорвался. Взрывной волной меня отбросило, и этим уберегло от огня и обломков металла. Я пролежал на раскаленном песке пустыни несколько дней, когда меня нашла Линнея и отвела в свое жилище.
— Линнея? — имя звучало как песня. — Это та женщина, которая… — он не смог закончить.
Учитель печально улыбнулся:
— Линнея спасла мне жизнь. Она была целительницей, изгнанной за нетрадиционные для её народа верования и медицинские практики. Линнею приговорили к смерти во время следующей планетарной фазы, и она в уединении доживала свои дни там, где ты нашел меня.
Оби-Ван поражался внешнему спокойствию учителя. Воспоминания наверняка были свежими и болезненными, но Квай-Гон говорил так, будто делал очередной доклад Совету. Но Оби-Ван выслушал бы, что накопилось у учителя на сердце, как бы тот об этом ни рассказывал.
Квай-Гон заметил терпеливый взгляд падавана и продолжил:
— Линнея знала, что я джедай. Она лечила мои раны и заботилась обо мне, пока я выздоравливал. Мой позвоночник был сильно поврежден, и несколько месяцев я не чувствовал ничего ниже пояса. Это было страшно, но Линнея оставалась сильной и уверенной. Готовя лекарства и мази, она рассказывала истории о себе и своей жизни на Азали. Рассказала она и о смертном приговоре. Она не боялась смерти, но не хотела покидать этот мир, не оставив детей. Однажды ночью, пока я был без сознания под действием лекарств, Линнея сделала то, что считала необходимым, чтобы оставить свое наследие.
Оби-Ван в ужасе перевел взгляд с панели управления на учителя. Квай-Гоном воспользовались, когда он даже не был в сознании! Использовали для неоправданных целей, надругались над телом, изменили его без ведома и согласия Квай-Гона. Оби-Вана затошнило от одной мысли об этом, и ему пришлось бороться с подступившей к горлу желчью.
— Учитель…
От того, как побледнело лицо его падавана, у Квай-Гона заныло сердце.
— Она не взяла меня силой, Оби-Ван, — заверил он, — между нами ничего не было. Она просто… извлекла то, что было нужно для медицинского оплодотворения яйцеклетки, а потом быстро и безболезненно сделала инъекцию препарата, который подготовил мое тело к принятию эмбриона. Затем ввела сам эмбрион, и дело было сделано. Нетрадиционно, но эффективно.
Когда я очнулся, она не стала ничего скрывать, объяснила все спокойно и рассудительно. Должен признать, я не сразу принял объяснения достойно, но после продолжительной медитации я ее понял. Со временем я достаточно оправился, чтобы начать ходить, но из-за изменений в теле всё равно не мог ходить много.
Шесть месяцев спустя за Линнеей пришли, и я остался один. Они знали, что я не в состоянии никуда уйти. Позор для Линнеи, расценили они, и наказание для меня, в некотором роде расплата за связь с ней. А теперь ты нашел меня, Оби-Ван, и я снова спасен. Не сомневаюсь, этому ребенку удача будет улыбаться всю жизнь.
Завершив историю, мастер-джедай откинулся назад, мягко поглаживая тугой, словно надутый, живот. Квай-Гон просто-таки излучал безмятежность. Оби-Ван восхищенно смотрел на него. У его учителя просто талант спокойно принимать неожиданные повороты суровой реальности.
— Вам, наверное, пришлось тяжело, — сказал он тихо, — сначала принять то, что с вами сделали, а потом жить дальше без поддержки Линнеи. Вы сильнее, чем я когда-либо смогу стать, учитель.
От восхищения и гордости в голосе падавана на глаза Квай-Гона навернулись слезы.
— Мы все встречаем трудности на нашем пути, дорогой Оби-Ван. Ты тоже немало повидал за свою жизнь. Нам выпадают разные испытания, и мы справляемся с ними по мере наших возможностей, — он посмотрел на свой живот. — Это просто одно из испытаний. И если у меня когда-то и были сомнения, смогу ли я выдержать его, то сейчас их нет. Потому что теперь ты здесь, и я знаю, что ты будешь рядом со мной.
На этот раз прослезился Оби-Ван:
— Да, учитель. Всегда.
***
Только спустя неделю полета к Корусанту Оби-Ван смог наконец уведомить Совет. Коммуникатор на маленьком корабле оставлял желать лучшего — ему просто не хватало мощности для передач на большие расстояния.
Оби-Ван рассказал магистру Винду о случившемся. Он понимал, что это всколыхнет Совет, но надо было подготовить их заранее, чтобы состояние Квай-Гона не шокировало их так, как его самого.
Оби-Ван заверил магистра Винду, что ребенок должен родиться только через шесть недель, так что у них достаточно времени, чтобы прилететь на Корусант, обустроить Квай-Гона и провести любые анализы и тесты, какие только захотят целители. Кроме того, Оби-Ван передал всю информацию, что была у Квай-Гона о процедуре, которой его подвергли, и свои личные медицинские записи и данные наблюдений за учителем, сделанные в ходе путешествия.
Магистр Винду неожиданно понизил голос:
— Оби-Ван… мы одни?
— Да, — сказал Оби-Ван, — Квай-Гон отдыхает в задней части корабля. У него была тяжелая ночь, и он почти не спал. Что-то не так?
Магистр ответил не сразу:
— Как он на самом деле? Не физически, не по медицинским данным… а лично он? Я не прошу тебя раскрывать ничего, что касается только вас двоих, но я беспокоюсь. Квай-Гон слишком много страдал разумом, телом и духом.
— Учитель Квай-Гон решителен, как и всегда, и настроен со всем справиться, — сказал Оби-Ван.
Магистр Винду покачал головой:
— У него отняли почти год жизни, а теперь просят вернуться к «обычным делам», хотя, возможно, жизнь для него никогда не станет прежней. С самого твоего прибытия на Азали события развивались слишком быстро для вас обоих, и это тоже меня беспокоит. Тебе досталась тяжелая ноша. Как ты справляешься?
Оби-Ван удивился, что магистр Винду беспокоится о нем. Он сам так тревожился за здоровье учителя, что почти забыл, через что ему самому пришлось пройти за последние несколько недель.
— Пожалуйста, не волнуйтесь обо мне, магистр Винду, — сказал он наконец. — Я всего лишь выполняю свой долг. Самое важное сейчас — здоровье моего учителя. Я обеспечу ему безопасность и заботу пока не привезу его домой. Это вас успокоит?
Голос магистра Винду казался сдавленным:
— Это будет замечательно, падаван. Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания Квай-Гону и заверь его, что мы с нетерпением ждем вас обоих на Корусанте через десять дней. Магистр Винду, отбой.
***
Живот Квай-Гона, казалось, рос с каждым днем. Оби-Ван думал, что у него разыгралось воображение — он не привык видеть учителя в таком положении. Ведь до того как ребенок родится, должно было пройти еще немало времени. Конечно, Квай-Гон не так уж сильно изменился с тех пор, как оказался на борту.
Ночи становились все труднее и труднее для Квай-Гона — и для Оби-Вана. Учитель часто просыпался, крича от боли, когда ребенок шевелился внутри и принимал неудобное положение. Его спина болела от смещения центра тяжести вперед, а кожа живота ныла от растяжения.
Днем Квай-Гону было тяжело лежать или сидеть в кресле. Он ходил кругами, пытаясь разогнать боль, и даже медитация ему не давалась. Ночами рядом с ним был Оби-Ван, сон которого теперь измерялся в минутах, а не в часах, так как он пытался помочь учителю, разминая спину и втирая успокаивающие крема в его ноющие руки, ноги и живот.
Утром двенадцатого дня, Оби-Ван оставил беспокойно спящего учителя в постели и направился в переднюю часть судна. Он проверил данные корабля, откорректировал курс и собирался вернуться к учителю, когда услышал его шаги.
— Учитель, — он в последний раз глянул на панель перед собой, — я как раз собирался к вам…
Он обернулся и замолк, пораженный. Лицо Квай-Гона было пепельным, его самого шатало. Оби-Ван бросился к нему.
— Квай-Гон! Вам надо вернуться и лечь.
Он схватил учителя за руку и попытался развернуть его, но тот не шевельнулся.
Перепугавшись, Оби-Ван перебирал возможные причины такого состояния учителя. Он заболел? Его здоровье подорвано бесчисленными ночами боли и недосыпа? Как Оби-Ван может помочь ему? Только когда босых ног падавана коснулось что-то скользкое и мокрое, он понял, что столкнулся с серьезной медицинской проблемой.
Оби-Ван оглядел учителя: короткая белая ночная рубашка, огромный живот, обнаженные ступни. Учитель покачнулся, и Оби-Ван заметил, что ноги у него влажные. Сначала он подумал, что с Квай-Гоном произошла неприятность.
— Учитель! Позвольте, я вам помогу, — в его голосе звучала неподдельная забота. — Пойдемте, я найду что-нибудь сухое, чтобы переодеть вас.
— Нет, Оби-Ван, — напряжение в его словах застало ученика врасплох.
— Учитель? — он пытался понять, что происходит, и надеялся, что учитель поможет ему.
— Околоплодный пузырь прорвался, — Квай-Гон говорил так, как будто вел занятие в Храме. — Ребенок скоро родится.
Шок, подумал Оби-Ван. Учитель в шоке. Не только эмоциональный шок, но и, возможно, физический. Сам Оби-Ван был потрясен как никогда. У учителя отошли воды? Ребенок готов родиться? Здесь? На корабле? У него вдруг закружилась голова и подкосились ноги.
Он должен быть сильным ради своего учителя. Он должен сохранять спокойствие. Он должен связаться с Советом.
— Учитель, позвольте мне отвести вас в койку. Там вам будет удобнее, может быть, вы даже немного поспите.
Квай-Гон покачал головой, но больше Оби-Ван ничего не мог придумать. Если ребенок действительно скоро родится, нужно время, чтобы к этому подготовиться.
Он раздел и обтер учителя и, когда тот отказался снова одеваться, накрыл легким одеялом. Ему, скорее всего, было неудобно в одежде, и позже она только станет мешать, объяснил себе Оби-Ван. Погрузив учителя в легкий сон, он бросился на другой конец корабля и связался с Корусантом.
— Падаван, я могу тебе чем-то помочь? Магистры Йода и Винду заняты, — Депа Биллаба была вежлива и предупредительна, но Оби-Ван хотел поговорить не с ней. Он чувствовал, что его начинает трясти, понял, что ноги подкашиваются, и тяжело опустился в кресло.
— Падаван, с тобой все в порядке?
— Квай-Гон… — начал он и тут же понял, что не знает, сколько магистр Винду рассказал остальным членам Совета.
Магистр Биллаба заметно встревожилась:
— Что-то изменилось в его состоянии, падаван?
— Я думаю, ребенок родится, прежде чем мы вернемся на Корусант! — выпалил Оби-Ван. — Воды отошли, и у него сильные боли. Я погрузил его в сон, но это ненадолго.
Страх ученика чувствовался даже на расстоянии нескольких дней полета космического корабля.
— Квай-Гон знает, как проходят роды, — заверила его Депа. — Вдвоем вы справитесь.
— Но… — Оби-Ван понял, что говорить больше не о чем. События развивались, хотел он этого или нет; был ли он готов к ним или нет. И Квай-Гон сможет помочь. Он, в конце концов, его учитель.
— Простите, что побеспокоил вас, магистр, — сказал он Депе Биллабе. — Я пойду к нему. Спасибо.
Женщина ободряюще улыбнулась, чтобы успокоить падавана, который вдруг стал вести себя, как испуганный шестилетка.
— Я сообщу магистру Винду, что ты выходил на связь, — пообещала она. — И прослежу, чтобы линия связи с вашим кораблем была открыта. Не стесняйся обращаться, если что-то будет нужно.
Стоны в задней части корабля заставили Оби-Вана прервать разговор.
***
— Когда это началось, учитель? — спросил Оби-Ван. Он обтер влажной тканью лицо и шею учителя, затем спустился к его тяжело вздымающейся груди.
— Схватки… начались посреди… ночи, — с трудом произнес Квай-Гон. — Они были очень… слабыми, и… Я не был даже уверен, что это… схватки. Но утром они… усилились… Потом… воды отошли… и теперь схватки все чаще.
Квай-Гон вскрикнул снова, когда внезапная боль застала его врасплох. Он дрожал от усилия, стараясь дышать равномерно, и успокоился, только когда в его ладонь скользнула рука падавана. Он с благодарностью сжал ее.
Когда схватки закончились, Квай-Гон поймал взгляд Оби-Вана:
— Пожалуйста, не думай, что я… специально… скрывал от тебя… мой Оби-Ван. Все эти ощущения… очень непривычны для меня.
— Я знаю, учитель, — честно сказал Оби-Ван, вытирая ему лоб. Когда же он случайно коснулся прохладной тканью чувствительной кожи живота Квай-Гона, тот едва не задохнулся.
— Слишком… холодно… — он выгнулся назад.
— Простите, учитель, — быстро извинился Оби-Ван. — Я думал, это успокоит вашу кожу. Она выглядит очень воспаленной. Я больше так не буду.
Квай-Гона закрыл глаза и часто задышал, пережидая очередные схватки. Оби-Ван положил теплую руку на живот Квай-Гона, чтобы успокоить боль, которую причинил, и построить связь Силы с нерожденным ребенком. Под пальцами чувствовалось движение. Это было удивительно.
Он встал, чтобы принести еще полотенец и воды.
— Не оставляй… меня… — попросил Квай-Гон.
— Я быстро вернусь, — пообещал Оби-Ван. — Как раз к следующим схваткам.
Он принес горячее полотенце и осторожно положил его на живот учителя. Тело Квай-Гона ответило на незаданный вопрос почти эротической пульсирующей волной.
— О, Оби-Ван… Та-а-ак хорошо…
От того, сколько облегчения принесло это простое действие его исстрадавшемуся учителю, из глаз Оби-Вана брызнули слезы
— Я рад, учитель, — сказал он. — Вам обтереть лицо теплой водой?
Еще один вздох, и у Оби-Вана уже была наготове горячая влажная ткань, чтобы положить на лоб Квай-Гона.
Очередные схватки казались почти терпимыми.
***
Оби-Ван покраснел. Он много раз видел своего учителя обнаженным, но никогда — под таким углом. Пытаясь думать как медик, он встал на колени между раскинутых ног Квай-Гона, определяя местонахождение маленького разреза на коже, чуть ниже члена и яичек. Его не должно было быть… и все же оно было. Как много пережил учитель!
— Сделай надрез, Оби-Ван, — учитель тяжело дышал. — Пожалуйста, скорее. Уверяю тебя, я ничего не почувствую.
Тело перед Оби-Ваном корчилось от боли, а его рука дрожала от ужаса. Он же не хирург. Но учитель заверил, что Линнея подготовила его тело. Для того чтобы ребенок мог родиться, нужно надрезать онемевшую кожу от яичек до заднего прохода.
Оби-Ван выставил на световом мече самую низкую мощность и разрезал кожу, удивляясь тому, как бескровно, естественно, она разошлась, словно приглашая ребенка в этот мир.
— Сделано, — с волнением сказал Оби-Ван, выключая меч. — Вы готовы?
Новые, самые тяжелые схватки сотрясли тело учителя.
— Она готова, падаван, — Квай-Гон тяжело дышал. — Ей пора.
Оби-Ван не смог бы описать теплоту и любовь, которые испытывал в тот миг. Учитель доверял ему крошечную, новую жизнь, и они вместе приведут ее в этот мир.
— Глубоко дышите, — сказал он Квай-Гону, — и тужьтесь.
Квай-Гон прислушался к тихому голосу падавана и сделал, как было сказано.
— Еще! — уговаривал Оби-Ван. — Тужьтесь еще сильнее, учитель.
Кряхтя от усилия, Квай-Гон закрыл глаза и обратился к Силе. Это помогло ему переносить боль.
— Я вижу ее голову, учитель! — у Оби-Вана перехватило дух. Настоящее чудо! — Вы можете тужиться еще, учитель?
Квай-Гон повиновался, задыхаясь и стискивая кулаки.
— Я держу ее за плечи, — продолжал Оби-Ван, — давайте сильнее, учитель. Я здесь.
Голос падавана звучал так нежно, что отвлекал Квай-Гона от боли.
— Вы так старались… через столько прошли. Она — ваша плоть и кровь, учитель. Чудесная девочка. Она принесет радость в вашу жизнь. Тужьтесь, учитель!
И с последним толчком в протянутые руки Оби-Вана скользнула новорожденная девочка.
— Учитель, о, учитель! Получилось!
Пот на лице падавана смешался со слезами, бежавшими по его щекам.
Он тщательно обтер кричащую во все горло малышку мягкой, влажной тканью, затем осторожно положил ее на грудь учителя. Включив световой меч, он перерезал пуповину и стал ждать, когда выйдет послед, как сказал ему Квай-Гон. Тело учителя продолжало сокращаться, завершая роды. Недавно созданный родовой канал смогут позже зашить хирурги на Корусанте.
— Оби-Ван … — голос Квай-Гона вывел его из задумчивости. — Оби-Ван, пожалуйста, иди сюда.
На затекших и ноющих коленях Оби-Ван переполз от ног учителя к его боку, прикрыл по пояс теплым одеялом и сел рядом. Девочка была такой маленькой. Свернувшись, она лежала на груди Квай-Гона и казалась крошечной по сравнению с огромными обнимавшими ее ладонями.
Хотя малышка больше не плакала, ее маленький круглый ротик открывался и закрывался в поисках еды.
— Она голодна, учитель. Я пойду и…
— Не нужно, — спокойно ответил Квай-Гон. Осторожно приложив девочку к груди, он поднес набухший сосок к ее рту. Через мгновение малышка приняла грудь и начала сосать.
— Учитель… как?..
— Это естественно для всех мужчин Азали, — объяснил он. — И хотя мой дар лишь временный, я буду дорожить им, пока он есть.
Квай-Гон накрыл ладонью руку падавана:
— Спасибо, мой Оби-Ван. Ты всегда был моей гордостью и радостью, а сегодня — еще и моей силой. Мы привезем в Храм на Корусант чудесную девочку, и она всегда будет знать, что именно ты помог ей прийти в этот мир. Ты проявил мастерство, падаван, был милосерден и терпелив. Ты хорошо держался все последние дни, и когда мы вернемся на Корусант, я обязательно расскажу об этом Совету. Ты прекрасный джедай.
— Благодарю вас, учитель, — вежливо ответил Оби-Ван. — Но это вы наставляли меня. Я только следовал вашим указаниям.
— Нельзя научить доброте, мягкости и сочувствию, мой падаван. Это дар твоей души. Джедай не должен демонстрировать чувство гордости напрямую, но я действительно никем не гордился так, как сейчас горжусь тобой. Мы с Линли всегда будем тебе благодарны.
— Линли? — Оби-Ван попробовал слово на вкус. — Вы решили так ее назвать, учитель?
— Да, Оби-Ван. «Лин» — в память о ее матери, Линнее, и «ли», последняя часть от «Азали» — частичка ее родного мира, которая всегда будет с ней.
— Замечательная мысль, учитель. И она — замечательный младенец.
Отыскав второе одеяло, Оби-Ван, бережно укутал им отца и дочь. Нежно шепча успокаивающие слова, ученик смотрел на них, пока две пары глаз не закрылись и два сердца не забились как одно — сильно и ровно. Он позволил себе пропустить сквозь пальцы длинные, распущенные по плечам волосы учителя, все еще влажные от пота — простой жест, приносящий успокоение. Когда оба крепко заснули, Оби-Ван нежно поцеловал каждого в щеку и пошел передавать новости Совету. |
| | Kudos ♥Kudos ♥ |
|
-
-
27.03.2014 в 10:14-
-
27.03.2014 в 14:34меня на этой ЗФБ дедлайн вкупе с реалом вообще доконали)) у меня с относительно небольшой правкой прошли только низкорейтинговые драбблы для Строго на Юг и Команды, ну так они простенькие совсем. А уж в каком авральном режиме переводился и бетился рейтинговый миди для Команды...
заменить "написать" на "перевести" и будет иллюстрированая история того перевода, хотя я закончила его раньше, чем за час до делайна, но не намного, и МИДИ! РЕЙТИНГОВЫЙ! небеченный! короче состояние мое и сокомандников передает точно
-
-
27.03.2014 в 14:40История жизненная.
-
-
27.03.2014 в 15:17ага, и это радует))
История жизненная.
в ней многие себя узнавали))
-
-
27.03.2014 в 15:19А у меня вызывает неконтролируемую истерику.
-
-
28.03.2014 в 08:26-
-
28.03.2014 в 09:15