midsommerfloete Я говорила, что хочу прочитать то, что ты нарисовала. А поскольку у нас действует принцип: "Хочешь что -то прочитать - напиши это сам" Вот я и написала. Надеюсь ты не обидишься, но я использовала твои фразы (мне показалось это логично, учитывая, что это твои комиксы)))).
Примечания:1. Не сочтите за плагиат. Хотя идея не моя, но автор вроде особо не протестовала, против новеллизациии своего арта .
2. Я на три недели лишилась беты, так что кидайте тапки.
3. midsommerfloete еще раз спасибо за комиксы!
Результат моих размышлений, по поводу "куда мог свалить Станислав на неделю?"
«Год, надо же уже прошел почти целый год», – Станислав с тоской смотрел на свою – да, теперь окончательно снова свою – квартиру. И не мог разобраться в своих чувствах.
Действительно, с того судьбоносного дня посиделок с колевкой и Николаем прошел почти год. Одиннадцать месяцев если быть точным, но это уже казалось несущественной деталью, учитывая, что эти месяцы были куда более насыщены событиями, чем все предыдущие семь лет пенсии.
Станислав не мог понять свои чувства: с одной стороны столько тревог и переживаний заставили его почувствовать себя совсем древним стариком, а с другой – успешное разрешение всех неприятностей и присутствие молодежи (от которой, собственно, и исходила львиная доля этих самых неприятностей) заметно прибавили бодрости и уверенности, что «они еще ого-го», как выразился Венька.
«Кстати о Веньке, надо бы его поторопить. А то знаю я его, дай ему волю, так и останется в этой больнице до пенсии и после», – Станислав окинул прощальным взглядом вернувшееся имущество, которое теперь почему-то совсем не радовало, подхватил чемодан с личными вещами и решительно захлопнул дверь.
Правы были друзья, чтоб им пиратского саке упиться без опохмелки (всем, а не только бедному Веньке, пострадавшему вместе с остальным экипажем), рано ему хоронить себя. С долгами он, наконец, расплатился, квартиру вернул – для чего и понадобился этот визит на родную планету – и даже корабль оставил себе. Полетает еще, пока здоровье позволяет, а там посмотрим: может, ребята свое дело начнут. «Главное не позволять Теду с Полиной придумывать имя кораблю, пусть уж лучше так безымянным и остается, чем ...», – сигнал видеофона прервал размышления капитана. На экране высветилось виноватое лицо Веньки:
– Стасик, ты только не расстраивайся, но мне тут придется задержаться на пару дней.
«Ну вот, я так и знал».
– Венька, – вздохнул Станислав, – я знал, что они тебя так просто не отпустят, даже несмотря на то, что ты уже почти год как уволился оттуда. Просто найди мне нормального медика, умеющего держать язык за зубами и не мучайся, оставайся в больнице, спасай людей, я ж знаю, что ты скучаешь.
– Стас! – возмущенный, но от этого не менее виноватый, вопль доктора получился уж очень громким, что даже прохожие начали оборачиваться. – Я тебе уже говорил, что сделал выбор и ничуть не жалею, спасать людей я и на других планетах могу. А ты без меня пропадешь, – Венька понизил голос. – Нет у меня знакомых, которым можно было бы доверить ТАКУЮ тайну и ожидать от них нормальной реакции. Я тебе обещаю, всего пара дней, поживешь в своей квартире, встретишься со всеми знакомыми, поймешь какая это скука – жить на одной планете, а я закончу все дела и вернемся вместе. Ну получится не три дня отсутствия, а неделя. Не смертельно же.
– Может и не смертельно, – сдаваясь, пробурчал капитан. – Но, наверняка, небезопасно! Ты представляешь, что они за это время успеют натворить?!
– Да ладно! – голос доктора повеселел. – Не будь параноиком, ничего страшного не произойдет.
– Ой, здрасьте Станислав Федотович! – вид у Полины с леечкой был старательно невинный. Настолько, что хотелось ее встряхнуть, чтобы сразу призналась, что еще они успели натворить. Кроме того, что прикормили какую-то клыкастую зверюгу, которая теперь вертится возле корабля, и понатыкали в пультогостинной полочек с коноплей.
И колонны уже не гладкие, а увиты какими то подозрительными лианами.
«Я надеюсь, они хотя бы не хищные», – мелькнуло у капитана. Так, ну за противозаконный палисадник он с Тедом и Дэном отдельно поговорит, без Полины, ни к чему молоденьким девушкам такое слушать (даже если они тоже виноваты), а вот по поводу зверя...
– Скажи, Полли, этот клыкастый мутант, который гуляет за дверью, – это твой новый Мося?
– Ну что вы, – смутилась Полина. – Я же понимаю, что его на корабле держать нельзя. Gatocanis любят открытые пространства.
Глядя на смущенную и печальную девушку, капитан решил сдержаться и не язвить по поводу того, что других причин, не позволяющих держать монстра на борту, она как будто не признает.
Но Полина все равно чувствовала себя виноватой и не знала, куда спрятаться от сурового капитанского ока. Тем более что он начал приглядываться к лианам на колоннах, с которых свисало какое-то мелкое пушистое нечто, похожее на меховой шарик.
«Надеюсь, что хотя бы это пучеглазое всего лишь брелок», – подумал Станислав, в глубине души понимая, что так просто он не отделается и проблему с очередным «Мосей» вскоре придется решать.
Обреченно вздохнув, капитан пошел в свою каюту, оставив экипаж спешно приводить пультогостинную в приличный вид.
Убрав с полок коноплю (и перетаскав ее в свои каюты), ребята успокоились, решив, что против лиан капитан возражать не будет. Мелкую живность Полина спрятала в коробку у себя под койкой. После чего решила выпить чаю и успокоиться.
Но ничего не вышло.
– Ваааай!
Дэн с Тедом вскочили со своих кресел и увидели, что Полина с расширившимися глазами прикрывает рот рукой, чтоб не завопить еще громче. И не отводит взгляда от кружки, опутанной псевдоподиями биоклавиатуры и медленно движущейся ближе к обнаглевшему оборудованию.
– Мда, все живое хочет есть, – философски протянул Дэн.
– Сначала «Маша», теперь биоклавиатура... – усмехнулся Тед. – Похоже, сознание заразно. Дэн, может, пообщаешься с моим ломиком, и он тоже станет разумным?!
Дэн только отмахнулся и вернулся в свое кресло.
– Зачем тебе разумный ломик? – удивилась Полина, отвлекшись от жуткого зрелища.
– Мало ли ... – пожал плечами пилот.
Увлекшись дискуссией о пользе разумных ломиков, друзья не заметили, как странно мигнули глаза у лежащей в углу шоарской лисы.